Я просто любитель жидкости №1
КулинарноеЯ стоял и смотрел, как он ест. Сам маленький, а сарделька толще его
шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезая, и
шкурка трещала и лопалась, когда он ее кусал, и оттуда брызгал горячий
пахучий сок... ...И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал
грызть ее, и из нее брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли
на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались.
Кулинарное (многа буквов)- Вон, за окном курица висит. Свари и съешь!
Папа отцепил курицу от форточки и положил ее на стол.
- Легко сказать, свари! Сварить можно. Сварить - это ерунда. Вопрос, в
каком виде нам ее съесть? Из курицы можно приготовить не меньше сотни
чудесных питательных блюд. Можно, например, сделать простые куриные
котлетки, а можно закатить министерский шницель - с виноградом! Я про это
читал! Можно сделать такую котлету на косточке - называется "киевская" -
пальчики оближешь. Можно сварить курицу с лапшой, а можно придавить ее
утюгом, облить чесноком и получится, как в Грузии, "цыпленок табака".
Можно, наконец...
Но я его перебил. Я сказал:
- Ты, папа, свари что-нибудь простое, без утюгов. Что-нибудь,
понимаешь, самое быстрое!
Папа сразу согласился:
- Верно, сынок! Нам что важно? Поесть побыстрей! Это ты ухватил самую
суть. Что же можно сварить побыстрей? Ответ простой и ясный: бульон!
Папа даже руки потер.
Я спросил:
- А ты бульон умеешь?
Но папа только засмеялся.
- А чего тут уметь? - У него даже заблестели глаза. - Бульон - это
проще пареной репы: положи в воду и жди, когда сварится, вот и вся
премудрость. Решено! Мы варим бульон, и очень скоро у нас будет обед из
двух блюд: на первое - бульон с хлебом, на второе - курица вареная,
горячая, дымящаяся. Ну-ка брось свою репинскую кисть и давай помогай!
Я сказал:
- А что я должен делать?
- Вот погляди! Видишь, на курице какие-то волоски. Ты их состриги,
потому что я не люблю бульон лохматый. Ты состриги эти волоски, а я пока
пойду на кухню и поставлю воду кипятить!
И он пошел на кухню. А я взял мамины ножницы и стал подстригать на
курице волоски по одному. Сначала я думал, что их будет немного, но потом
пригляделся и увидел, что очень много, даже чересчур. И я стал их
состригать, и старался быстро стричь, как в парикмахерской, и пощелкивал
ножницами по воздуху, когда переходил от волоска к волоску.
Папа вошел в комнату, поглядел на меня и сказал:
- С боков больше снимай, а то получится под бокс!
Я сказал:
- Не очень-то быстро выстригается...
Но тут папа вдруг как хлопнет себя по лбу:
- Господи! Ну и бестолковые же мы с тобой, Дениска! И как это я
позабыл! Кончай стрижку! Ее нужно опалить на огне! Понимаешь? Так все
делают. Мы ее на огне подпалим, и все волоски сгорят, и не надо будет ни
стрижки, ни бритья. За мной!
И он схватил курицу и побежал с нею на кухню. А я за ним. Мы зажгли
новую горелку, потому что на одной уже стояла кастрюля с водой, и стали
обжигать курицу на огне. Она здорово горела и пахла на всю квартиру
паленой шерстью. Папа поворачивал ее с боку на бок и приговаривал:
- Сейчас, сейчас! Ох и хорошая курочка! Сейчас она у нас вся обгорит и
станет чистенькая и беленькая...
Но курица, наоборот, становилась какая-то черненькая, вся какая-то
обугленная, и папа наконец погасил газ.
Он сказал:
- По-моему, она как-то неожиданно прокоптилась. Ты любишь копченую
курицу?
Я сказал:
- Нет. Это она не прокоптилась, просто она вся в саже. Давай-ка, папа,
я ее вымою.
Он прямо обрадовался.
- Ты молодец! - сказал он. - Ты сообразительный. Это у тебя хорошая
наследственность. Ты весь в меня. Ну-ка, дружок, возьми эту трубочистовую
курицу и вымой ее хорошенько под краном, а то я уже устал от этой возни.
И он уселся на табурет.
А я сказал:
- Сейчас, я ее мигом!
И я подошел к раковине и пустил воду, подставил под нее нашу курицу и
стал тереть ее правой рукой изо всех сил. Курица была очень горячая и
жутко грязная, и я сразу запачкал свои руки до самых локтей. Папа
покачивался на табурете.
- Вот, - сказал я, - что ты, папа, с ней наделал. Совершенно не
отстирывается. Сажи очень много.
- Пустяки, - сказал папа, - сажа только сверху. Не может же она вся
состоять из сажи? Подожди-ка!
И папа пошел в ванную и принес мне оттуда большой кусок земляничного
мыла.
- На, - сказал он, - мой как следует! Намыливай!
И я стал намыливать эту несчастную курицу. У нее стал какой-то совсем
уже дохловатый вид. Я довольно здорово ее намылил, но она очень плохо
отмыливалась, с нее стекала грязь, стекала уже, наверно, с полчаса, но
чище она не становилась.
Я сказал:
- Этот проклятый петух только размазывается от мыла.
Тогда папа сказал:
- Вот щетка! Возьми-ка, потри ее хорошенько! Сначала спинку, а уж потом
все остальное.
Я стал тереть. Я тер изо всех сил, в некоторых местах даже протирал
кожу. Но мне все равно было очень трудно, потому что курица вдруг словно
оживела и начала вертеться у меня в руках, скользить и каждую секунду
норовила выскочить. А папа все не сходил со своей табуретки и все
командовал:
- Крепче три! Ловчее! Держи за крылья! Эх, ты! Да ты, я вижу, совсем не
умеешь мыть курицу.
Я тогда сказал:
- Пап, ты попробуй сам!
И я протянул ему курицу. Но он не успел ее взять, как вдруг она
выпрыгнула у меня из рук и ускакала под самый дальний шкафчик. Но папа не
растерялся. Он сказал:
- Подай швабру!
И когда я подал, папа стал шваброй выгребать ее из-под шкафа. Он
сначала оттуда выгреб старую мышеловку, потом моего прошлогоднего
оловянного солдатика, и я ужасно обрадовался, ведь я думал, что совсем
потерял его, а он тут как тут, мой дорогой.
Потом папа вытащил, наконец, курицу. Она была вся в пыли. А папа был
весь красный. Но он ухватил ее за лапку и поволок опять под кран. Он
сказал:
- Ну, теперь держись. Синяя птица.
И он довольно чисто ее прополоскал и положил в кастрюлю. В это время
пришла мама. Она сказала:
- Что тут у вас за разгром?
А папа вздохнул и сказал:
- Курицу варим.
Мама сказала:
- Давно?
- Только сейчас окунули, - сказал папа.
Мама сняла с кастрюльки крышку.
- Солили? - спросила она.
- Потом, - сказал папа, - когда сварится.
Но мама понюхала кастрюльку.
- Потрошили? - сказала она.
- Потом, - сказал папа, - когда сварится.
Мама вздохнула и вынула курицу из кастрюльки. Она сказала:
- Дениска, принеси мне фартук, пожалуйста. Придется все за вас
доделывать, горе-повара.
Кулинарное (еще буквы) - Я люблю булки, плюшки, батоны и кекс! Я люблю хлеб, и торт, и
пирожные, и пряники, хоть тульские, хоть медовые, хоть глазурованные.
Сушки люблю тоже, и баранки, бублики, пирожки с мясом, повидлом, капустой
и с рисом.
Я горячо люблю пельмени, и особенно ватрушки, если они свежие, но
черствые тоже ничего. Можно овсяное печенье и ванильные сухари.
А еще я люблю кильки, сайру, судака в маринаде, бычки в томате, частик
в собственном соку, икру баклажанную, кабачки ломтиками и жареную
картошку.
Вареную колбасу люблю прямо безумно, если докторская, - на спор, что
съем целое кило! И столовую люблю, и чайную, и зельц, и копченую, и
полукопченую, и сырокопченую! Эту вообще я люблю больше всех. Очень люблю
макароны с маслом, вермишель с маслом, рожки с маслом, сыр с дырочками и
без дырочек, с красной коркой или с белой - все равно.
Люблю вареники с творогом, творог соленый, сладкий, кислый; люблю
яблоки, тертые с сахаром, а то яблоки одни самостоятельно, а если яблоки
очищенные, то люблю сначала съесть яблочко, а уж потом, на закуску -
кожуру!
Люблю печенку, котлеты, селедку, фасолевый суп, зеленый горошек,
вареное мясо, ириски, сахар, чай, джем, боржом, газировку с сиропом, яйца
всмятку, вкрутую, в мешочке, могу и сырые. Бутерброды люблю прямо с чем
попало, особенно если толсто намазать картофельным пюре или пшенной кашей.
Так... Ну, про халву говорить не буду - какой дурак не любит халвы? А еще
я люблю утятину, гусятину и индятину. Ах, да! Я всей душой люблю
мороженое. За семь, за девять. За тринадцать, за пятнадцать, за
девятнадцать. За двадцать две и за двадцать восемь.
Мишка обвел глазами потолок и перевел дыхание. Видно, он уже здорово
устал. Но Борис Сергеевич пристально смотрел на него, и Мишка поехал
дальше.
Он бормотал:
- Крыжовник, морковку, кету, горбушу, репу, борщ, пельмени, хотя
пельмени я уже говорил, бульон, бананы, хурму, компот, сосиски, колбасу,
хотя колбасу тоже говорил...
Мишка выдохся и замолчал. По его глазам было видно, что он ждет, когда
Борис Сергеевич его похвалит. Но тот смотрел на Мишку немного недовольно и
даже как будто строго. Он тоже словно ждал чего-то от Мишки: что, мол,
Мишка еще скажет. Но Мишка молчал. У них получилось, что они оба друг от
друга чего-то ждали и молчали.
Первый не выдержал Борис Сергеевич.
- Что ж, Миша, - сказал он, - ты многое любишь, спору нет, но все, что
ты любишь, оно какое-то одинаковое, чересчур съедобное, что ли.
Получается, что ты любишь целый продуктовый магазин. И только... А люди?
Кого ты любишь? Или из животных?
Тут Мишка весь встрепенулся и покраснел.
- Ой, - сказал он смущенно, - чуть не забыл! Еще - котят! И бабушку!
Все взято из книги Виктора Драгунского "Денискины рассказы"
шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезая, и
шкурка трещала и лопалась, когда он ее кусал, и оттуда брызгал горячий
пахучий сок... ...И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал
грызть ее, и из нее брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли
на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались.
Кулинарное (многа буквов)- Вон, за окном курица висит. Свари и съешь!
Папа отцепил курицу от форточки и положил ее на стол.
- Легко сказать, свари! Сварить можно. Сварить - это ерунда. Вопрос, в
каком виде нам ее съесть? Из курицы можно приготовить не меньше сотни
чудесных питательных блюд. Можно, например, сделать простые куриные
котлетки, а можно закатить министерский шницель - с виноградом! Я про это
читал! Можно сделать такую котлету на косточке - называется "киевская" -
пальчики оближешь. Можно сварить курицу с лапшой, а можно придавить ее
утюгом, облить чесноком и получится, как в Грузии, "цыпленок табака".
Можно, наконец...
Но я его перебил. Я сказал:
- Ты, папа, свари что-нибудь простое, без утюгов. Что-нибудь,
понимаешь, самое быстрое!
Папа сразу согласился:
- Верно, сынок! Нам что важно? Поесть побыстрей! Это ты ухватил самую
суть. Что же можно сварить побыстрей? Ответ простой и ясный: бульон!
Папа даже руки потер.
Я спросил:
- А ты бульон умеешь?
Но папа только засмеялся.
- А чего тут уметь? - У него даже заблестели глаза. - Бульон - это
проще пареной репы: положи в воду и жди, когда сварится, вот и вся
премудрость. Решено! Мы варим бульон, и очень скоро у нас будет обед из
двух блюд: на первое - бульон с хлебом, на второе - курица вареная,
горячая, дымящаяся. Ну-ка брось свою репинскую кисть и давай помогай!
Я сказал:
- А что я должен делать?
- Вот погляди! Видишь, на курице какие-то волоски. Ты их состриги,
потому что я не люблю бульон лохматый. Ты состриги эти волоски, а я пока
пойду на кухню и поставлю воду кипятить!
И он пошел на кухню. А я взял мамины ножницы и стал подстригать на
курице волоски по одному. Сначала я думал, что их будет немного, но потом
пригляделся и увидел, что очень много, даже чересчур. И я стал их
состригать, и старался быстро стричь, как в парикмахерской, и пощелкивал
ножницами по воздуху, когда переходил от волоска к волоску.
Папа вошел в комнату, поглядел на меня и сказал:
- С боков больше снимай, а то получится под бокс!
Я сказал:
- Не очень-то быстро выстригается...
Но тут папа вдруг как хлопнет себя по лбу:
- Господи! Ну и бестолковые же мы с тобой, Дениска! И как это я
позабыл! Кончай стрижку! Ее нужно опалить на огне! Понимаешь? Так все
делают. Мы ее на огне подпалим, и все волоски сгорят, и не надо будет ни
стрижки, ни бритья. За мной!
И он схватил курицу и побежал с нею на кухню. А я за ним. Мы зажгли
новую горелку, потому что на одной уже стояла кастрюля с водой, и стали
обжигать курицу на огне. Она здорово горела и пахла на всю квартиру
паленой шерстью. Папа поворачивал ее с боку на бок и приговаривал:
- Сейчас, сейчас! Ох и хорошая курочка! Сейчас она у нас вся обгорит и
станет чистенькая и беленькая...
Но курица, наоборот, становилась какая-то черненькая, вся какая-то
обугленная, и папа наконец погасил газ.
Он сказал:
- По-моему, она как-то неожиданно прокоптилась. Ты любишь копченую
курицу?
Я сказал:
- Нет. Это она не прокоптилась, просто она вся в саже. Давай-ка, папа,
я ее вымою.
Он прямо обрадовался.
- Ты молодец! - сказал он. - Ты сообразительный. Это у тебя хорошая
наследственность. Ты весь в меня. Ну-ка, дружок, возьми эту трубочистовую
курицу и вымой ее хорошенько под краном, а то я уже устал от этой возни.
И он уселся на табурет.
А я сказал:
- Сейчас, я ее мигом!
И я подошел к раковине и пустил воду, подставил под нее нашу курицу и
стал тереть ее правой рукой изо всех сил. Курица была очень горячая и
жутко грязная, и я сразу запачкал свои руки до самых локтей. Папа
покачивался на табурете.
- Вот, - сказал я, - что ты, папа, с ней наделал. Совершенно не
отстирывается. Сажи очень много.
- Пустяки, - сказал папа, - сажа только сверху. Не может же она вся
состоять из сажи? Подожди-ка!
И папа пошел в ванную и принес мне оттуда большой кусок земляничного
мыла.
- На, - сказал он, - мой как следует! Намыливай!
И я стал намыливать эту несчастную курицу. У нее стал какой-то совсем
уже дохловатый вид. Я довольно здорово ее намылил, но она очень плохо
отмыливалась, с нее стекала грязь, стекала уже, наверно, с полчаса, но
чище она не становилась.
Я сказал:
- Этот проклятый петух только размазывается от мыла.
Тогда папа сказал:
- Вот щетка! Возьми-ка, потри ее хорошенько! Сначала спинку, а уж потом
все остальное.
Я стал тереть. Я тер изо всех сил, в некоторых местах даже протирал
кожу. Но мне все равно было очень трудно, потому что курица вдруг словно
оживела и начала вертеться у меня в руках, скользить и каждую секунду
норовила выскочить. А папа все не сходил со своей табуретки и все
командовал:
- Крепче три! Ловчее! Держи за крылья! Эх, ты! Да ты, я вижу, совсем не
умеешь мыть курицу.
Я тогда сказал:
- Пап, ты попробуй сам!
И я протянул ему курицу. Но он не успел ее взять, как вдруг она
выпрыгнула у меня из рук и ускакала под самый дальний шкафчик. Но папа не
растерялся. Он сказал:
- Подай швабру!
И когда я подал, папа стал шваброй выгребать ее из-под шкафа. Он
сначала оттуда выгреб старую мышеловку, потом моего прошлогоднего
оловянного солдатика, и я ужасно обрадовался, ведь я думал, что совсем
потерял его, а он тут как тут, мой дорогой.
Потом папа вытащил, наконец, курицу. Она была вся в пыли. А папа был
весь красный. Но он ухватил ее за лапку и поволок опять под кран. Он
сказал:
- Ну, теперь держись. Синяя птица.
И он довольно чисто ее прополоскал и положил в кастрюлю. В это время
пришла мама. Она сказала:
- Что тут у вас за разгром?
А папа вздохнул и сказал:
- Курицу варим.
Мама сказала:
- Давно?
- Только сейчас окунули, - сказал папа.
Мама сняла с кастрюльки крышку.
- Солили? - спросила она.
- Потом, - сказал папа, - когда сварится.
Но мама понюхала кастрюльку.
- Потрошили? - сказала она.
- Потом, - сказал папа, - когда сварится.
Мама вздохнула и вынула курицу из кастрюльки. Она сказала:
- Дениска, принеси мне фартук, пожалуйста. Придется все за вас
доделывать, горе-повара.
Кулинарное (еще буквы) - Я люблю булки, плюшки, батоны и кекс! Я люблю хлеб, и торт, и
пирожные, и пряники, хоть тульские, хоть медовые, хоть глазурованные.
Сушки люблю тоже, и баранки, бублики, пирожки с мясом, повидлом, капустой
и с рисом.
Я горячо люблю пельмени, и особенно ватрушки, если они свежие, но
черствые тоже ничего. Можно овсяное печенье и ванильные сухари.
А еще я люблю кильки, сайру, судака в маринаде, бычки в томате, частик
в собственном соку, икру баклажанную, кабачки ломтиками и жареную
картошку.
Вареную колбасу люблю прямо безумно, если докторская, - на спор, что
съем целое кило! И столовую люблю, и чайную, и зельц, и копченую, и
полукопченую, и сырокопченую! Эту вообще я люблю больше всех. Очень люблю
макароны с маслом, вермишель с маслом, рожки с маслом, сыр с дырочками и
без дырочек, с красной коркой или с белой - все равно.
Люблю вареники с творогом, творог соленый, сладкий, кислый; люблю
яблоки, тертые с сахаром, а то яблоки одни самостоятельно, а если яблоки
очищенные, то люблю сначала съесть яблочко, а уж потом, на закуску -
кожуру!
Люблю печенку, котлеты, селедку, фасолевый суп, зеленый горошек,
вареное мясо, ириски, сахар, чай, джем, боржом, газировку с сиропом, яйца
всмятку, вкрутую, в мешочке, могу и сырые. Бутерброды люблю прямо с чем
попало, особенно если толсто намазать картофельным пюре или пшенной кашей.
Так... Ну, про халву говорить не буду - какой дурак не любит халвы? А еще
я люблю утятину, гусятину и индятину. Ах, да! Я всей душой люблю
мороженое. За семь, за девять. За тринадцать, за пятнадцать, за
девятнадцать. За двадцать две и за двадцать восемь.
Мишка обвел глазами потолок и перевел дыхание. Видно, он уже здорово
устал. Но Борис Сергеевич пристально смотрел на него, и Мишка поехал
дальше.
Он бормотал:
- Крыжовник, морковку, кету, горбушу, репу, борщ, пельмени, хотя
пельмени я уже говорил, бульон, бананы, хурму, компот, сосиски, колбасу,
хотя колбасу тоже говорил...
Мишка выдохся и замолчал. По его глазам было видно, что он ждет, когда
Борис Сергеевич его похвалит. Но тот смотрел на Мишку немного недовольно и
даже как будто строго. Он тоже словно ждал чего-то от Мишки: что, мол,
Мишка еще скажет. Но Мишка молчал. У них получилось, что они оба друг от
друга чего-то ждали и молчали.
Первый не выдержал Борис Сергеевич.
- Что ж, Миша, - сказал он, - ты многое любишь, спору нет, но все, что
ты любишь, оно какое-то одинаковое, чересчур съедобное, что ли.
Получается, что ты любишь целый продуктовый магазин. И только... А люди?
Кого ты любишь? Или из животных?
Тут Мишка весь встрепенулся и покраснел.
- Ой, - сказал он смущенно, - чуть не забыл! Еще - котят! И бабушку!
Все взято из книги Виктора Драгунского "Денискины рассказы"
@музыка: Frank Sinatra - New York, New York
@настроение: Кулинарное, ахха...